Сельцо Плоское (деревня Плоски). Из книги Топунова И. В. Летопись села Нового, что на Волге и его окрестностей, скачать
Упоминание о сельце Плоском встречается в писцовых книгах Тверского уезда 16 века.
Так, при описании с. Сухарино сказано «…да за рекой за Волгою подъ дер. подъ Плоскимъ сена 80 коп., да под Шагаровымъ 50 коп…» Далее упоминание о селении Плоски встречается в клинских писцовых книгах 1624–25 гг.: «за Федором Ивановым сыном ГоленищевымКутузовым деревня Плоски на реке на Волге, а в ней двор помещиков, да крестьянских дворов…». Всего названо 3 крестьянских и 2 бобыльских двора.
Также в начале 17 в. упоминается «запустевший Погост Успенский на Плоской».
В пользу существования церкви на погосте говорит сохранившаяся в то время в деревне часовня.
Из документов 1624 г.: «Пустошь, что был погост Успенский на Плоской. Того ж погоста пустошь Овдокимово».
В переписи 1646 г. упомянуто 22 главой сельцо Плоское.
В 1652 г. поместья Федора Голенищева-Кутузова были даны в общее владение его сыновьям Ивану Большому и Ивану Меньшому.
В 1667 г. Ивана Большого не стало, а после него осталась жена вдова Федора с сыновьями Михайлом и Матвеем и с дочерью Афимьею.
В 1674 г. произошёл полюбовный раздел поместья между Иваном Меньшим и его племянниками. По этому разделу Михаилу и Матвею досталось полдеревни Плоски.
В 1678 г. вдова Федора свою часть прожиточного поместья отдала своему зятю Ивану Тимофеевичу Полтеву.
В 1681 г. владельцем полдеревни Плоски (4 двора) значится Матвей Голенищев-Кутузов, который купил часть деревни у брата Михаила.
В 1700 г. Матвей Иванович был убит под Ругодевым. После него осталась жена бездетная вдова Дарья. Не собрав положенных подписей к отказной грамоте, она вышла замуж за Иова Вельяшева и лишилась права наследования. Владельцем полсельца Плоское и полдеревни Карачарово в 1703 г. становится брат Матвея Михайла Голенищев-Кутузов.
По переписи 1709 г. сельцо Плоское – «вотчина Михаила Ивановича сына ГоленищеваКутузова и Семена Исаева сына Хрущева».
У каждого в сельце свой «помещиков двор» и по 4 крестьянских двора.
В переписи Татищева от 1710 г. сельцо значится как «вотчина стольника Михаила Ивановича Голенищева Кутузова
в сельце дом прикащика
прикащик Гарасим Иванов сын Неелов крестьяне … (6 дворов)
и «вотчина Семена да Авдотьи Исаевичевых Хрущовых половина сельца
ранее написана половина сельца за стольником за Иваном Федоровым сыном Голенищевым-Кутузовым
двор вотчинников
в нем дворовый человек (1)
двор конюшенный
крестьяне 3 двора – крестьянский, вдовий (кормится подаянием) и пустой двор».
По переписи 1715 г. «За стольником Михаилом Ивановым сыном ГоленищевымКутузовым половина сельца Плосково.
в том сельце дворовые деловые люди
прикащик Гарасим Иванов сын Неелов 60 лет у него жена Домна Иванова 52 лет
дочь Прасковья 5 лет
крестник ево Трифон Иванов 70 лет жена ево Авдотья Ефимова 50 лет
у них детей шесть…
В том полусельце крестьяне 5 дворов».
Другая половина сельца числится как «вотчина Преображенского полку сержанта Семёна Исаева сына Хрущева». За ним значатся 1 семья дворовых людей и 3 крестьянских двора, 2 из которых «пусты».
Владельцами частей сельца Плоское в 1723 г. названы подполковник Семён Михайлович Голенищев-Кутузов и поручик Семён Исаевич Хрущёв.
В 1730 г. владелицей части Плосок упоминается и вдова Ксения Никифорова дочь Кутузова.
Вскоре часть сельца Плоского приобретается Абрамом Степановичем Сверчковым.
По документам 1740 г. за Абрамом Степановичем Сверчковым числилось двое дворовых (муж с женой), 4 крестьянских двора и 2 вдовы-бобылки (одна из них с двумя детьми).
Один же крестьянский двор числится за родственником Семёна Исаевича Хрущева – за Андреем Ивановичем Хрущёвым.
В 1750 г. за Сверчковым числятся 4 крестьянских двора, но увеличивается штат дворовых до 8 человек.
За Хрущёвым значится тот же 1 крестьянский двор.
Вскоре Абрам Степанович Сверчков отдаёт свою часть сельца в приданное за своею дочерью Татьяною, бывшей замужем за Иваном Ивановичем Юшковым.
В 1763–64 гг. владельцами сельца являются И. И. Юшков, вдова Ксения Никифоровна Голенищева-Кутузова и сержант Преображенского полка Степан Степанович Загряжский, который купил часть сельца Плоское у своего дяди Андрея Ивановича Хрущёва.
В 1767 г. С. С. Загряжского не стало и владельцем остаётся малолетний Пётр Степанович Загряжский, над которым в 1769 году было учреждено опекунство.
После смерти Татьяны Юшковой по разделу в 1766 г. часть сельца Плоское досталась её сестре Настасье Абрамовне Сверчковой, жене секунд-майора Василия Зыбина.
В сентябре 1768 г. Н. А. Зыбина скончалась и недвижимое имение досталось её родной тётке – вдове Аксинье, жене Нижегородской губернской канцелярии канцеляриста Алексея Фёдоровича Масленникова.
В 1769–1770 гг. в Клинском уезде проводилось межевание земель. Сохранился интересный документ того времени:
Отводная сказка
«1769 года августа 16 дня, при межевых делах ведомства перваго класса землемера капитана Акулова, Клинскаго уезда, Повольскаго стана помещицы вдовы Аксиньи Степановой дочери Маслениковой сельца Плоских поверенный крестьянин Иван Еремеев чрез сие объявляет, что состоящие в оном же Повольском стану отхожия пол пустоши, что был починок Трубин, да пол пустоши Белоглазовой, принадлежащия к сельцу Плоскому владения оной госпожи моей, земли и всякия угодья я буду отводить по самой сущей справедливости, где есть по прежним писцовым и межевым живым только урочищам, и по владению, происходившему до 1765 года, и как точно ныне оной госпожи моея надлежит владение и межи, не захватывая чужих земель и не уступая своих в постороннее владение для получения от других; и в случае с соседями спора, поступать буду со всякою тихостью, и объявлю самую истину; при том отводе казенных засек, государственных порожних земель и выморочных недвижимых имений, где оныя найдутся, ни для чего не утаю. Во вре- мя межевания на межу являться буду непременно в указанное время, и с межи самовольно, без ведома землемера, не отлучуся; и на межу более требуемаго числа землемером людей брать не буду; по требованию же землемера, как под команду, так поддела и инструменты надлежащее число подвод, равно жив понятые, также сколько надобно будет рабочих людей давать должен без всякаго отрицания; к полевым межевым запискам и по окончании межевания к межевым книгам и планам руку прикладывать буду; ссор, драк и никаких худых и противных указам поступков оказывать не буду; в противном же случае подвергаю себя всем предписанным в межевых инструкциях положениям. На оных полупустошах селения не имеется. С оными полупустошами смежныя владельческия дачи, а именно: села Воскресенскаго, что на Шоше, владения графа Петра Борисовича Шереметьева, Тверскаго уезда дача села Бернова прапорщика Николая Ивановича Бестужева и т.д.; а более онаго с переписанными полупустошами смежеств никаких не имеется. К сей сказке помещицы Аксиньи Степановой Маслениковой сельца Плоских служитель Епифан Игнатьев вместо вышеписаннаго повереннаго крестьянина Ивана Еремеева по его прошению, руку приложил».
В 1770 г. за вдовой Ксенией (Аксиньей) Степановной Масленниковой числилось 86 душ мужского пола, 402 десятины и 709 сажень земли.
24 января 1769 года коллежский регистратор Иван Алексеевич Масленников по поручительному письму от его матери вдовы А. С. Масленниковой занял у полковника Фёдора Ивановича Иванова 1000 рублей под залог части сельца Плоского. Долг не вернул, и часть сельца Плоское (Плоски), принадлежащая Масленниковым, перешла во владение Ф. И. Иванова.
По документам 1780–1784 гг. Плоски – «вотчина генерал-майора Фёдора Иванова сына Иванова и недоросля Петра Стефанова сына Загряжского».
С 1785 г. единым владельцем сельца упоминается Ф. И. Иванов. За ним числится 17 крестьянских дворов, 112 душ обоего пола.
В 1791 г. после смерти Ф. И. Иванова владелицей сельца становится его вдова генеральша Наталья Евдокимова Иванова.
В начале 1796 г. вдова решает продать сельцо Плоское, о чём даёт объявление в «Московских ведомостях» (№ 7, стр. 131):
«от Клина же в 40 верстах сельцо Плоское, на берегу реки Волги, в коем по 5 ревизии мужеска полу – 53. Господский дом в 3 этажа, с довольным числом служб, сад с 2 оранжереями, земли до 800, из оной под строевым лесом более 200 десятин, земли пашется на господина довольно число, сена накашивается до 10.000 пудов».
Сельцо приобретает полковник Иван Петрович Бекетов, которому уже принадлежала по соседству деревня Решетниково.
Иван Петрович происходил из очень известной по образованности в то время семьи.
Отец его – симбирский дворянин, полковник Пётр Афанасьевич Бекетов (1732–1796), приходился родным братом известному Никите Афанасьевичу Бекетову (1729–1794) – любимцу императрицы Елизаветы Петровны, бывшему позднее губернатором в Астрахани, человеку образованному и причастному к поэзии.
Племянником Петра Афанасьевича был поэт И. И. Дмитриев, состоящий в свойстве с Н. М. Карамзиным.
Пётр Афанасьевич был женат дважды. От первого брака с Репьевой (умершей в 1761 г.) он имел сына Платона (1761–1836) – известного историка, живописца, иконографа, издателя и литератора, почётного члена московского университета, первого Председателя Общества истории и древностей.
Иван Петрович (1766–1835) был сыном от второго брака отца с Ириной Ивановной Мясниковой.
Как и старший брат, Иван Петрович интересовался историей России, собирал много «редкостей» и написал несколько трудов по нумизматике, став членом Общества истории и древностей.
Основное место жительства Ивана Петровича было в Москве, в подмосковном Зюзине.
Но, где бы он не жил, обставлял себя огромным штатом дворовых. Так, в Плосках он имел 57 душ дворовых людей обоего пола. Крестьянских дворов на 1803 г. было 16, в которых проживало 98 душ обоего пола.
После смерти Ивана Петровича в 1835 г. сельцо приобретает соседняя помещица Варвара Дмитриевна Карпова.
Варвара Дмитриевна, в девичестве Рудакова, была внучкой Колежского Советника Матвея Ивановича Рудакова, которому принадлежали в Корчевском уезде деревни: Шагарово, Скрылёво, Александрово, Белавино, Кузнецово, Шуманово (Шумново), Горелики (Горелиха) и ряд деревень в Кашинском и Переяславль-Залесском уездах.
Она заводит в сельце свой новый двор, переселяя туда многих дворовых из Шагарово, и начинает заниматься большой благотворительной деятельностью.
Строит на свои средства новый приходский каменный храм в селе Сучки, а также решает отремонтировать древнюю Успенскую часовню в сельце Плоски.
Но тут она неожиданно встречает непредвиденные препятствия со стороны Крестовоздвиженской церкви с. Нового, которой подчинялась часовня. Церковь требует от Варвары Дмитриевны особого разрешения на ремонт от Духовной консистории, и та начинает ходить по инстанциям, добиваясь разрешения.
9 июня 1847 г. Карпова пишет «всепокорнейшее прошение» на имя «Святейшего Правительствующего Синода члену, Высокопреосвященному Филарету, Митрополиту Московскому и Коломенскому и Свято-Троицкия Сергиева Лавры Священно Архимандриту и разных орденов КавалеруКлинского уезда»:
«При означеном сельце моем Плоском находится с незапамятных времен часовня, известная всем под именем Успенской, которая была и есть под бдительным надзором приходских села Нового при Волге, Священников и старосты церковного. Ныне же желаю повне перестроить оную как потому чтобы сохранить древность… так и потому, чтобы облегчить крестьян моих. Нередко обременяющихся, особенно в летнее время стоянием умерших в их многосемейных избах до назначенного времени погребения, я всепокорнеши прошу изволить мне на сих двух основаниях ни…ся части оной по-править и некоторые совершенно сделать новыми на собственное мое иждевение. Приходские же священники наши мне без разрешения Вашего Высокопреосвященства чинить возпретили, и на сие оное прошение учинить милостивийшую Архипастырскую резолюцию».
Духовные власти запрашивают сведения о часовне. Но их практически нет. Представлена маленькая справка следующего содержания:
(Все документы в книге переписаны автором в оригинале без исправления орфографии, действующей на тот период времени)
«По ведомости о числе часовен, состоящих в ведомстве Московской Епархии, составленный в Московской Консистории из собранных по Епархии сведений, февраля 23 дня 1842 года показана при Крестовоздвиженской церкви Клинской округи села Нового на Волге, в сельце Плоском часовня, зданием деревянная, существует издревле, икона в ней Успения Божей Матери».
На основании этой справки вынесено решение:
«к № 1698
В докладном Реестре М. Д. Консистории 11 июля 1847 года определено: как часовня сельца Плоского состоит в списке часовней, то на основании резолюции его Высокопреосвященства …о ветхости оной, на иждевении помещицы сельца Плоского послать в Клинское Духовное Правление Указ».
Указ в Клинское Духовное Правление послан 16 июля 1847 года.
А что был за Указ, не известно. Была ли часовня отремонтирована или заново перестроена, документально не установлено.
Позднее, в 1887 г. при составлении метрики на Крестовоздвиженскую церковь с. Нового, в п. 54 часовня была вновь упомянута
«В верстах 5-ти от Крестовоздвиженской церкви на северо- восток по течению реки Волги существует с незапамятных времен часовня, в которой находится небольшая икона Успения Б. Матери местночтимая; эта икона греческого письма и сохранилася в последнее время сделанной на эту икону сребро-позолоченная риза; эта икона 7 ½ вер. вышины и 6 вер. ширины.
Это известно только по преданию».
Записи в метрике сделаны со слов священника означенной церкви Василия Кузмина Светлаева.
На этом история часовни не закончилась. В 1894 г. по проекту архитектора Милославина Успенская часовня была то ли заново построена, то ли перестроена.
Часовня простояла до 1970-х гг., когда местные власти решили её разобрать. Работник, которому поручили разбор часовни, решил перевезти бревна к себе в дер. Вахромеево под жилье. Жилье из бревен бывшей часовни он построил, но жить в нём не смог.
По преданию соседей по деревни так замучали его кошмарные видения, что пришлось мужику уехать жить в другие места, где вскоре он и умер.
Среди жителей деревни выбирался «смотрящий за часовней». Это был самый благочестивый прихожанин Крестовоздвиженской церкви. Так, долгие годы эта почетная обязанность была возложена на Прасковью Ивановну Багрову. До неё (до 1940 г.) эту обязанность выполняла Прасковья Новикова.
Рядом с часовней с древних времен находился колодец – единственный питьевой источник в деревне, который периодически освящался священниками Крестовоздвиженской церкви с. Нового. Вода в нём всегда считалась целебной.
Колодец существует по сей день. Потомки коренных жителей деревни трепетно относятся к охране его от загрязнений, обнеся колодец забором и сделав персональный ключ для пользования колодцем.
Вернёмся к середине 19 века, во времена владения сельцом Варварой Дмитриевной Карповой.
По ревизии 1850 г. в сельце числилось дворовых 21 душа обоего пола и 22 крестьянских двора, в которых проживали 134 души обоего пола.
Проведение ревизии (подушной переписи) было поручено дворовому человеку, крепостному живописцу Волкову Егору Алексееву.
По справочнику Нистрема 1852 г. сельцо Плоское состояло из 21 двора и 172 жителей.
По ревизии 1858 г. состав жителей существенно не изменился, дворовых – 22 души обоего пола, крестьянский дворов 21.
Стоит отметить, что на протяжении почти 2-х столетий, несмотря на переход сельца из одних помещичьих рук в другие, состав крестьян не менялся. В конце 19 века в сельце проживали те же семьи, что и в 17–18 веках. Менялись только дворовые люди, проживающие при барском доме.
В 1861 г. отменяется крепостное право. Сельцо становится деревней, т. к. в нём больше нет барской усадьбы. Создаётся Плоскинское крестьянское общество. Самого уважаемого и грамотного крестьянина избирали деревенским старостой. Такими крестьянами были кузнец Степан Кузнецов, Михаил Жуков и др.
26 октября 1870 г. Карпова Варвара Дмитриевна продает Плоскинскому крестьянскому обществу всю землю дер. Плоски с окружающими её пустошами за 12 тыс. 844 руб. 40 коп. Сделка проводилась в Москве у московского нотариуса Перевощикова Петра Дмитриевича.
В том же 1870 г. в волости проводилась подворная похозяйственная перепись, в которой указывался не только состав семьи, но и описывалось хозяйство крестьян – какой дом (каменный или деревянный), сколько коров, лошадей, мелкого рогатого скота в хозяйстве. Также указывался ряд занятий крестьян. Перепись проводилась волостным старшиной Котихиным (жителем села Нового).
Из указанной переписи следует, что в деревне имелось опять же 29 дворов, в которых проживало 76 мужчин и 83 женщины. За деревней числилось 37 лошадей, 37 коров и 68 единиц мелкого скота.
Важно отметить массовый отъезд крестьян «по годовому паспорту» из деревни на заработки в Москву и Петербург, приобретение ими новых «городских» профессий.
Бывшие дворовые, не имеющие земли, уезжают в города, вступая в мещанское и купеческое сословие.
Семья бывшего крепостного живописца Волкова, вступив в Московское мещанское сословие, продолжает жить в деревне. Сын Егора Алексеева Волкова – Василий Егоров, окончив Петербургскую иконописную школу, продолжает дело отца, пишет иконы для всей округи в своей мастерской на берегу Волги. Жена же его Александра Васильева открывает единственное в деревне питейное заведение.
Интересно отметить, что до середины 1886 г. у большинства крестьян этой маленькой деревушки не было фамилий. За исключением бывших солдат. (При зачислении в рекруты крестьянину обязаны были дать фамилию – по отцу, по барину, по селению, где родился или по уличной кличке).
Уличные фамилии-клички имели Жуковы, Шведовы. Тумановы, Гусевы, Малевы, Лысовы, Грибановы, Багровы.
Деревенский кузнец в 1886 г. стал Кузнецовым.
Все остальные крестьяне получили в 1886 г. фамилию – по отцу. Дети Никона стали Никоновы, дети Савостьяна – Савостьяновы, Павла – Павловы, Осипа –Осиповы и т. п.
Арефьевы стали носит фамилию по деду – Арефию. Исторические архивы сохранили для потомков подписи жителей деревни (за неграмотных расписывался староста деревни):
По подворной переписи 1883 г. в деревне имелось 32 крестьянских и 8 «безземельных» (солдатских, бобыльских) дворов.
С 1903 по 1908 гг. в дер. Плоски проживала известная археолог Юлия Густавовна Гендуне, которая проводила в окрестностях археологические раскопки.
В 1914 г. в деревне проживало 53 семьи, из них 1 семья – Московского мещанина, живописца Волкова. Всего – 315 человек обоего пола. Это был пик по количеству проживающих в деревне за всю её историю.
В 1929 г. деревня Плоски входила в состав Ленинского сельсовета (сельсовет находился в соседней дер. Вахромеево, переименованной в дер. Ленино).
В деревне числилось 54 крестьянских и 4 личных хозяйств. Проживало 278 человек, из которых 133 – мужчины и 145 – женщины.
В 1930-х гг. деревня входила в состав колхоза «Красный «Маяк». В период Великой Отечественной войны на территории деревни располагались войска Советской армии. Солдаты были распределены по всем дворам.
Из воспоминаний Волковой Антонины Васильевны (правнучки иконописца Волкова):
«В начале войны на Плосках оставалась жить одна бабушка – Евдокия Фёдоровна. Все её дети до войны перебрались и обустроились в Москве. Младшая дочь Маруся с мужем работали в Кремле.
При приближении немцев нашёлся в деревне «доброжелатель», говоривший Евдокии: «Вот придут немцы, скажу, что у тебя дочьи зять работают в Кремле!». Евдокия не стала испытывать судьбу и вместе с Марусей и новорожденным внуком эвакуировалась на Урал.
Дом остался на невестку (мою маму) и ее детей. Брат – подросток с ремесленным училищем тоже вскоре был эвакуирован в Бологое. Мы остались с мамой и новорожденной сестренкой Верой.
Училась я в начальной школе на Плосках. Учитель был стареньким, жил при школе. Во время большой перемены он варил себе кашу на керосинке. Дети в это время прыгали в коридоре с песенкой «Баба сеяла горох». При припеве «ох-ох» кастрюлька с кашей подпрыгивала, что детей очень забавляло, а учителя очень сердило.
Средняя школа была только в Новом (Свердлово), куда плоскинские дети ходили пешком, начиная с 5 класса. Рано утром все ученики собирались стайкой и шли в школу, по дороге рассказывая друг другу выученный урок. Зимой шли по Волге по льду. В зиму, когда приближались немцы, стояли сильные морозы. Многие дети из-за этого бросили учебу. Я обморозила себе лицо и на некоторое время была вынуждена бросить учебу, отогревалась на печке.
Однажды, когда мы шли по Волге в школу, в небе показался немецкий самолет. Он подлетел совсем близко, завис над нашими головами. Мы в ужасе упали на лед, закрыли руками голову и замерли от страха. Самолет сделал несколько кругов над лежащими ничком на льду детьми и после этого удалился.
Немцы приближались все ближе и ближе. Жители начали готовиться к их приходу. Кто мог, уехал, побросав дома. Но долго им пустовать не пришлось. Хлынул поток беженцев с оккупированных немцами территорий. Пустые дома отдавали им. В наш дом тоже подселили семью. Глава семьи был учителем, стал преподавать историю в Свердловской школе. Жители деревни начали рыть землянки, в подполах закапывали самые лучшие вещи. Почва на Плосках сухая, песчаная, что позволило вещам хорошо сохраниться.
Вскоре в деревню вошли наши солдаты, которые были распределены по всем домам. Я запомнила этот период как самый сытный за период войны, т. к. солдаты делились с нами кашей и гороховым супом с тушенкой.
Солдаты привели с собой много собак и относились к ним лучше, чем к себе. Это были особые собаки – собаки-смертники. На шее каждой был подвешен груз, чтобы собаки привыкали к ноше. Перед боем груз на шее меняли на противотанковые снаряды и запускали собак во время боя под танки. С каждым разом, когда солдаты возвращались с боя в деревню, собак становилось все меньше и меньше…
После отступления немцев жизнь в деревне стала потихоньку налаживаться. Стали возвращаться жители в свои дома, выкапывались вещи из тайников…»
Сейчас в деревне никто постоянно не проживает. Оставшиеся дома используются потомками бывших жителей деревни как дачи.