Заместитель начальника цеха инженер Петр Николаевич Швачинский составил положение о премиально-прогрессивной оплате, и лучшие формовщицы, выполняющие количественную норму и не превышающие нормы брака, стали получать «прогрессивку». С теми, кто работал спустя рукава, бригадиры теперь говорили начистоту:
- Либо дело делай, либо уходи из бригады.
Прасковья Григорьевна Трофимова остановила прошедшего мимо нее Швачинского и попросила:
- Петр Николаевич, возьмите от нас Клаву Карушину. Съемщица из-за нее постоянно пишет синим карандашом.
Швачинский сделал Клаве предупреждение и перевел ее в другую бригаду, а потом пришел к Третьяковой и рассказал ей об этом случае:
- Действует «синий карандаш».
«Метод цветных карандашей» был предложен плановиком цеха И.Т. Шмаевой: если бригада справляется с количественными и качественными нормативами, ее показатели на листе, вывешенном в цехе, пишутся красным карандашом, а если не справляется, — синим. Надо было видеть, как это помогло социалистическому соревнованию между бригадами и отдельными работницами!
Раньше съемщицы не были на виду. Да и что с них спрашивать: третий разряд, простая работа. Но мало-помалу задавать тон в бригаде стали именно съемщицы. Их требовательность помогала выявлять лучших и худших, бороться с недостатками и в конечном счете вела к повышению качества работы.
Сначала некоторые бригадиры, даже хорошие, но не уразумевшие, что же сейчас происходит, пробовали уговаривать съемщиц:
- Ты уж не очень придирайся. Ведь честь бригады страдает.
Но съемщицы поняли свою роль. Лида Чекушенкова ответила Марусе Вахрушевой, изделия которой она снимала после утренней смены:
- Поменьше брака давай — поменьше и запишу. Сама понимаешь: пропущу тарелку со «жмотинами» или «лизуном» — их чистильщицы забракуют и мне в укор запишут. Зачем же мне за чужие грехи отвечать?
Теперь работа на любой операции проверялась соседями. Возле каждой съемщицы всегда лежала негодная тарелка, на которой — так уж повелось — девушка записывала «грехи» формовщиц. Тем не хотелось терять ни авторитета, ни денег по «прогрессивке», и они приходили проверять свой брак: не прибавила ли, часом, съемщица. Звено, с другой стороны, — чистильщицы — тоже смотрело, нет ли брака в поступивших к ним изделиях. Если заметят, пишут на съемщиц: зачем пропустили негодное.
- У вас неровный черепок: то толстый, то. тонкий, — говорили съемщицы формовщицам.
- Будем писать брак на ваш счет.
- Неровный черепок из-за того, что неровные формы, — в свою очередь говорили формовщицы литейщикам. — Будем писать брак на ваш счет.
Начальник гипсолитейного участка формовочного цеха Е.Г. Шевелев в ответ на упреки формовщиц сказал на собрании:
- Конечно, надо было бы проверять формы на литейном участке, а не тогда, когда начинают формовать,
- Почему же не проверяете? — спросили формовщицы,
- Проверочной машинки нет.
Через несколько дней машинка уже стояла на участке.
- А формовщицы разве без греха? — спрашивал старший шаблонщик Т.М. Пузин. — В начале смены устанавливают шаблон на толщину черепка. Опытная мастерица за три-четыре минуты справится, а неопытная четверть часа провозится — и все равно фальшь будет.
- Что вы предлагаете, Трофим Михайлович? — спросила Третьякова.
- Предлагаю стандартную накидку. Она позволит быстро подгонять шаблон.
Сделали образцы и дали на отлив. Формы стали поступать в цех ровные, и формовщицы подтянулись. Брак из-за неровного черепка почти совсем прекратился.
Съемщицам Третьякова сказала: «Замечайте все недостатки, говорите о них». Девушки рады стараться. И вот новое требование: Нина Артемьева обратила внимание на то, что две нижние сырые тарелки в стопках при переноске бьются чаще других. Почему это? Оказалось, что не очень удачна форма фаянсовой подставки, на которую ставятся тарелки. И с тех пор, как только Нина увидит инженера Швачинского, — сразу же к нему:
- Петр Николаевич, а как с подставками?
Швачинский попробовал сделать дно подставки шире, но края при обжиге по-прежнему деформировались и давили на нижние тарелки. Швачинский стал укреплять конструкцию подставки, рассчитывая, что теперь деформация прекратится. Но и это не помогло. «Упрямство» подставки задело инженера за живое. Да и Артемьевой в глаза совестно смотреть. Долго он размышлял и, наконец, придумал: отогнул края подставки. Теперь деформация не могла портить тарелки. После испытания новых форм Швачинский подошел к Артемьевой:
- Ну, Нина, теперь ты удовлетворена?
Но он и сам был рад: снова снизилось количество брака, хотя его и так свели к ничтожному проценту.
Звено со звеном налаживало связь, звено звену предъявляло свои требования, звено звену помогало исправлять недостатки. Установилась единая цепочка ответственности, всеобщая забота о повышении качества изделий. Раньше каждая работница думала о том, чтобы делать только свою работу. Теперь у каждой работницы было беспокойство за общее дело, и все помогали друг другу, требовательно относясь и к соседу на предыдущей операции и к соседу на операции последующей. Всюду был взаимный контроль.
И вот вместо трех процентов неисправимого брака бригада Маши Вахрушевой, где съемщицей Нина Артемьева, дала пятнадцать сотых процента — девять изделий вместо допустимых шестидесяти четырех. Таких показателей не только не знали — о них даже и не мечтали. Производительность труда повысилась на пятнадцать процентов, и Вахрушева с подругами завоевала первое место в соревновании молодежных бригад завода.
Вслед за тем на первое место в цехе вышел участок формовки, а немного времени спустя весь формовочный цех прочно занял первое место по заводу. Месяц за месяцем не отдает он знамени Конаковского райкома КПСС. Отходы в формовочном цехе составили шесть с небольшим процентов: это самая низкая цифра за все время существования завода.
Третьякова уже поняла, что взаимный контроль принесет пользу не только в формовочном цехе. Можно ввести его на всех операциях, где работницы держат в руках каждое изделие: у охлыстовщиц, сдувающих пыль с сухой посуды, у глазуровщиц, заборщиц политых изделий в капсели, раскрасчиков, отводчиков и у многих других профессий.
Клавдия Ивановна и радовалась и удивлялась: что-то уж очень хорошо получается. Ведь можно будет выявить бракоделов и резко сократить брак, установить лучшие методы хороших работников, отыскать такие резервы повышения производительности труда, о которых раньше и не загадывали.
Проходя однажды в зал заводского клуба на вечер художественной самодеятельности, Клавдия Ивановна встретила Лиду Чекушенкову. Случайно девушка встала возле заводской Доски почета. Золотыми буквами была написана на доске ее фамилия. Углубленная в свои мысли, девушка и не заметила этого соседства, но Третьякова невольно улыбнулась.
- Тоже на концерт? — спросила она.
Лида кивнула головой и обстоятельно ответила:
- Тоже. Только ведь еще рано. Я в библиотеку собираюсь зайти. Надо сдать книгу да новую взять.
- Что читала?
- «От всего сердца».
- Понравилось?
- Груня понравилась. Принципиальная. Настойчивая. Люблю таких людей.
Клавдия Ивановна поинтересовалась:
- А Нина здесь?
- Артемьева? Не видела. Но должна быть: она сегодня поет.
Нина в это время в общежитии старательно разглаживала складки на крепдешиновом платье, том самом, о котором мечтала, — зеленом с белым. На концерте ей хотелось быть нарядной.
Верная своей привычке обобщать, Третьякова подумала:
«Передовая техника, сознательная дисциплина, товарищеское сотрудничество. Подходящий пример к теме: «Труд при социализме». Когда в кружке будем это проходить, обязательно надо припомнить нашу «цепочку».
Мысли Клавдии Ивановны были прерваны мелодией песни. Третьякова взглянула на сцену: разрумянившись от волнения, Нина пела «Школьный вальс».
