В работе над ангобом помог Панкратову не только В. Смирнов, с упорством преодолевший технологические затруднения. Помогли В.Г. Филянская с ее опытами по росписи ваз и художница Д.Э. Клювгант, создавшая нежные рисунки для росписи ангобом по фаянсу; помогли главный инженер Н. А. Петров и главный художник И.И. Гончаренко. Одним словом, помог коллектив — и победа была завоевана.
Иной раз Иван Иванович раздумывал о том, что решительно изменилось все, связанное на заводе с росписью, с искусством. До революции, при фабриканте Кузнецове, старались любой ценой увеличить выпуск фаянсовых изделий. Ни во что не ставили ни интересы рабочих, ни художественный вкус. Но вот пришли новые художники и они сразу по-другому стали работать над созданием образцов. Панкратов знал не только Филянскую. За долгие годы работы на заводе все художники прошли перед ним.
Иван Иванович помнил, как в тридцатых годах появился молодой скульптор Сергей Орлов. Веселый и упрямый, заводила во всяких спорах об искусстве, простой и компанейский человек, он мог часами стоять у станка и лепить своих излюбленных клоунов. Вылепит, а потом сам помогает отливать и править фигуры.
В центре композиции — клоун, сидящий на шаре. У него потешно расставлены ноги, а шляпа дурашливо сдвинута набок. Слева от него — клоун улыбающийся, справа — печальный. Оба они жонглируют шарами, Общий ритм объединял эти три фигуры.
Много раз потом С. Орлов лепил для фарфора варианты этой темы, создавая то пляшущего клоуна возле большого шара, то две контрастирующие фигуры клоунов — «Оптимиста» и «Пессимиста» в виде сосудов для вина, то клоуна-наездника и даже целый столовый прибор из сидящих и стоящих клоунов в сочетании с сервизными предметами — горчичничей, перечницей, пепельницей, рюмками для яиц, подставками для ножей и вилок и т.д. Но фаянсовая «троица», выполненная в Конакове, остается самой выразительной, самой законченной и по композиции и по характеристике образов. Это — молодой Орлов со всем его темпераментом, озорством и любовью к контрастам.
Много потрудился на Конаковском заводе скульптор-анималист Павел Михайлович Кожин. Особенно оригинальной, ярко-декоративной является серия его рыб. В этой области Кожин — непревзойденный мастер. Сколько раз пытались ему подражать, но вряд ли кому из скульпторов удалось передать представителей подводного мира с такой естественностью, живостью, динамикой и в то же время без натуралистического копирования. Рыбы Кожина — это произведения подлинного искусства.
Долго работал на заводе и создал интересные произведения в керамике скульптор Фрих-Хар. Его влекло к крупным, обобщенным композициям. Декоративные панно Фрих-Хара украшают заводской клуб, а в музее находится немало его статуэток и различных форм для посуды (столовые сервизы, питьевые приборы и др.).
Скульптор Мария Петровна Холодная создала разнообразные варианты на свою излюбленную «детскую» тему. Особой популярностью пользуется ее статуэтка «Ветерок»: сидит девочка и повязывает платок, а ветер играет концом этого платка. Много сделала скульптор Елена Михайловна Гуревич. Кто не знает ее «козлят»— белых фигурок упрямцев, склонивших свои лобастые головы и готовых ударить друг друга? Не менее известны и ее многочисленные майоликовые собаки — «Куцый», «Овчарка», «Щенок», в которых скульптор сумела передать очарование и непосредственность животных. В последнее время Е.М. Гуревич вылепила несколько скульптурных сувениров — память о Москве.
Особое место на заводе занял скульптор и художник Григорий Яковлевич Альтерман. Он жил и работал во Франции, Германии, в Польше, но его потянуло на родину. И вот уже несколько лет он работает на Конаковском заводе, создавая новые формы для посуды и специализируясь на поливах. Его вазы, горшочки, блюда, питьевые приборы и пепельницы сверкают и переливаются необычными красками. На выставках они пользуются неизменным успехом.
Обо всем этом думал Иван Иванович Панкратов. Ведь в круг творцов художественного вкуса вошел и он сам — художник-красочник, имеющий свое творческое лицо, начавший на заводе большое и новое дело — ангоб.
Кассир Прасковья Афанасьевна Панкратова пришла выдавать зарплату в майоликовый цех, где Иван Иванович замещал начальника. Закончив дело, она подсела к мужу.
- Ну, как, отец, доволен?
Иван Иванович в ответ только улыбнулся.
- Вот и хорошо, что добился всего, чего хотел, — с гордостью сказала Прасковья Афанасьевна.
А вечером она сама напомнила мужу:
- С Колей на рыбалку не поедешь?
Прасковья Афанасьевна думала о том, что еще совсем недавно они вместе играли в гоголевской «Женитьбе»: он — Яичницу, она — сваху Феклу Ивановну. В сущности это был старый спектакль — конаковцы впервые поставили его двадцать лет назад и теперь только возобновили. Режиссер напомнил характеристику персонажа. Но Иван Иванович свел брови и сказал в раздумье:
- Я понимаю, что за человек экзекутор Яичница. Но хочется представить: как он ходит, как с людьми беседует. Это, наверное, человек солидный, с бакенбардами...
Он оделся, загримировался и вышел на репетицию походкой медленной и важной. Сделал Панкратов несколько шагов, глянул в роспись приданого, произнес первые слова: «Каменный двухэтажный дом», дотошно осмотрел комнату и удовлетворенно отметил: «Есть!».
Потом Панкратов рассказывал жене:
- Я вышел на сцену и как-то сразу почувствовал себя женихом. Захотелось и скатерть потрогать: добротна ли? — и к занавескам прикоснулся. Ведь именно так бы поступил Яичница.
«А теперь, — думала Прасковья Афанасьевна, — уже тяжело мужу ходить на репетиции: здоровье не то. Да и очень переживает он, играя на сцене. Зато осталось другое удовольствие — рыбалка. В этом сын Коля - надежный помощник, Пусть отец порадуется. Грести ведь теперь не приходится: купили на лодку подвесной мотор — отправляйся по Волге и Московскому морю, куда душе угодно».
Иван Иванович собрал сеть, пока подошел сын. Улыбаясь, старый мастер напевал песенку: «Эх, кудрявые, на весла налегай!». Песню эту еще отец бывало певал, когда удачей завершал дело. Иван Иванович уже решил, куда поедет с сыном: к месту, где когда-то стояла Корчева. Во время строительства канала «Москва—Волга» попал город в зону затопления, жители его перевезли свои дома в Конаково, и теперь на берегу водохранилища стоял одинокий кирпичный дом. Возле него отлично клюют язи. А еще лучше — окуни. Мясо у них вкусное, а Прасковья Афанасьевна великая мастерица жарить рыбу. Если же у омута на счастье попадется налим, можно будет сварить знатную уху и позвать в гости Василия Тимофеевича Смирнова.
