Первая стачка. Из книги: Арбат Ю. Конаковские умельцы, 1957.На Лиговке, одной из улиц фаянсового городка, стоит аккуратненький рубленый, обшитый тесом домик бывшего лепщика Николая Ивановича Маркова. Сейчас старому мастеру восемьдесят два года. Без малого семьдесят лет проработал он на фаянсовом заводе.

В передней половине домика — горница, окнами на улицу, а в горнице вроде музея старого кузнецовского фаянса — вещи, отлитые самолично Марковым в давние и недавние годы: белые медведи, вазы, пепельницы, статуэтка — девушка, расчесывающая волосы. В углу фаянсовый бюст старика — скульптурный автопортрет в натуральную величину. Он очень похож на оригинал. Сам Марков сидит рядом — высокий, лохматый, седобородый, с коричневым от загара лицом, изрезанным глубокими морщинами.

Отец старого лепщика, Иван Маркович, мял глину в точильной фаянсового завода. Мать жила в селе Федоровском, верстах в двенадцати от завода, и возилась с ребятами. Семилетнего Колю отдали к тетке, и он жил по соседству с родителями, в деревне Александровке, на мысу, у впадения реки Данховки в Волгу.

Врезалось в память мальчику, как осенью 1886 года впервые устроили стачку рабочие кузнецовского фаянсового завода. Дядя Иван, работавший живописцем, пришел домой и рассказал, что конторщики при расчете опять обманули рабочих. Весь заводской народ поднялся тогда. Дядя говорил, что харчевую лавку разгромили и что крепко попало ненавистному смотрителю Стручкову.

То, чего не помнил да и не мог знать Mapков, поведали сохранившиеся документы. Недовольство рабочих назревало давно.

С тех пор, как Андрей Яковлевич Ауэрбах вынужден был перенести фаянсовое производство из Домкина в Кузнецово, и до первой стачки прошло шестьдесят лет. Для предприятия это срок небольшой. Но многое на нем изменилось.

Имеются сведения о техническом оснащении фабрики в 1838 году. 2 водяные мельницы и 9 конных мололи различные материалы — глину, песок и кварц. В точильной стояло 40 станков, на которых вытачивалась посуда. Существовало 2 горна — один для основного обжига и другой для повторного. На фабрике насчитывалось 165 рабочих

В 40-х годах производство стало расширяться. Стоимость выпущенной за год продукции достигла 40 тысяч рублей. На фабрике действовало уже 8 горнов и 2 муфельных печи для обжига расписанной посуды; число станков в точильной выросло до 54, хотя количество рабочих увеличилось и незначительно—до 175 человек.

40-е годы являлись для владельцев фабрики временем скупки крепостных крестьян и приобретения земель. Сыновья Андрея Яковлевича Ауэрбаха усиленно собирали земельные участки вокруг фабрики. К землям, которые были куплены в 1826 году возле с. Кузнецова у А.Н. Киари и в 1828 году — у А.А.

Бариновой и К.В. Демидовой, они прибавили новые: деревни Скрылево, Белавино, Спасское, Новенькая (Высоково), Юрятино, Орешково, пустоши Калистово и Конявкино и др.

Примерно в это же время, в мае 1845 года, управление фаянсовой фабрикой перешло к одному из сыновей Андрея Яковлевича Ауэрбаха — Генриху Андреевичу. Его мать, Анна Борисовна, братья Андрей, Александр, Иван и сестра Зельта уступили Генриху «в вечное и потомственное владение» права на фабрику вместе с землями возле с. Кузнецова.

К этому периоду расцвета предприятия Ауэрбахов и всяческого их благополучия относится и создание неподалеку, в с. Молдине, второго фаянсового завода.

В 1849 году заводом опять владели три брата: Герман, Генрих и Александр. Через 9 лет, в феврале 1858 года, владельцем фаянсовой фабрики снова стал Генрих Ауэрбах.

С этим временем связан интересный документ о положении крепостных крестьян, принадлежавших Ауэрбахам и работавших на фаянсовой фабрике. Определенного оброка с крестьян помещики-фабриканты не брали, но при расчетах платили им на одну треть меньше «против вольных мастеров». В этом же документе («Описание имения») отмечается, что «мальчики и девочки с раннего возраста могут зарабатывать деньги». Детский труд применялся тогда в довольно широких размерах.

Очевидно, все же производственные дела фаянсового завода шли уже неблестяще, так как новый владелец, под залог фабрики и земли, занял в Москве 18 тысяч рублей. Затем, в апреле 1858 года, перезаложил все имение в Московском опекунском совете за 11.340 рублей сроком на 33 года. Еще через 3 года после этого владелец завода в поисках средств вынужден был продать за 42 тысячи рублей полторы тысячи десятин земли, принадлежавшей ему во Владимирской губернии.

Однако и эти операции не спасли предприятие. После крестьянской реформы 1861 года дела на ауэрбаховской фабрике пошли совсем плохо. Хозяевами снова стали Генрих и Герман Ауэрбах. Они не сумели перестроить предприятие в связи с резко изменившейся экономической обстановкой и переходом от использования труда крепостных крестьян к вольному найму рабочих. Все уже становился и круг обычных покупателей ауэрбаховских изделий — помещиков, занятых продажей или приведением в порядок своих земель и имений. В 1861 году 130 рабочих выработало фаянса всего на 30 тысяч рублей.

В 1868 году выработка упала до 21 тысячи рублей и число рабочих сократилось до 86 человек. И все же опытные мастера продолжали создавать изделия высоких художественных достоинств и отличного технического качества. В начале 1870 года Ауэрбахи послали фаянс на Всероссийскую промышленную выставку в Петербург, и там эти изделия были признаны лучшими после вещей вербилковской фабрики Гарднера. Владельцы получили награду «за хорошего качества по белизне массы и отличной крепости фаянсовую посуду».

Но судьба фабрики была уже решена. Радость от похвал по адресу ауэрбаховского фаянса была заглушена горечью от неизбежного финансового краха. В том же 1870 году фабрику купил М.С. Кузнецов — делец новой, капиталистической формации, мало-помалу собиравший в свои цепкие и ловкие руки почти все фарфоровые и фаянсовые предприятия России.

На фабрике, расположенной в селе, которое случайно носило имя нового владельца, стали устанавливаться порядки по испытанному уже в других местах образцу: организованная и жесткая эксплуатация рабочих, замена устаревшего оборудования новым, увеличение выпуска продукции, особенно дешевой, в соответствии с требованиями рынка, хотя бы и за счет полного пренебрежения к художественному вкусу.

В середине 70-х годов на фабрике были построены новые здания для котельной, сле­сарной, прессовой, установлены 3 паровых котла, а в 1880 году введено печатание рисунков на посуде по более совершенному методу. Кроме фаянса, фабрика стала выпускать и. фарфор.

Всегда, когда Кузнецов покупал новый завод, он перебрасывал на предприятие своих людей: приказчиков, приемщиков, конторщиков, знавших, что нравится хозяину, и слепо выполнявших его волю.

На фабрике стали выпускать статуэтки с такими названиями: «Дракон-птица», «Пьяный с лакеем», «Паж с собакой», «Пьяные целуются», «Собирается купаться», «Двое подсматривают», «Надевает чулок», «Дева у бассейна», «Дева плачет», «Дева с письмом», «Дева на пире», разные «амуры», «сатиры», «фараонки», «психеи» и прочие. Ассортимент, надо сказать, был огромный.

Одних пепельниц в прейскуранте насчитывалось свыше трехсот названий. Тут — подковы, веер, руки, салфетки, рыбы, лапти, слоновые головы, листы с улитками и подобные им «сюжеты». Кузнецов и его доверенные все время старались дать «новинки». Следуя духу времени, стали выпускать вещи на темы из народной жизни: появились статуэтки, изображающие бондарей, крестьянок, полощущих белье, солдата, играющего на балалайке, и т.д.