Жданов Александр Алексеевич. Много требовала от человека работа инспектора народных училищ. И не всегда давала она удовлетворение. Но нельзя переоценить то громадное прогрессивное значение, которое имела деятельность инспектора в условиях глухой провинциальной части дореволюционной России. Александр Алексеевич Жданов был педагогом по призванию. Талантливый, широко и разносторонне образованный, владевший несколькими языками, математик и биолог, историк, философ, замечательный педагог, он живо интересовался всем, что происходило в науке и жизни, работал самоотверженно, творчески и увлеченно. Требовательный к себе, он был требователен и к окружающим. И в то же время всегда был готов поделиться с каждым своими знаниями, опытом, прийти на помощь человеку, когда ему трудно.

У Александра Алексеевича была удивительная черта характера, особенно ценная в человеке, который работает с людьми: ему был интересен каждый человек, и за каждого он чувствовал себя в ответе. Учителя знали это. Знали, что в любое время они могут придти к своему инспектору за советом, помощью, поговорить о том, что волнует, взять какую-либо книгу в большой личной библиотеке их инспектора. Они видели в нем в первую очередь не начальника, а человека старшего по опыту и знаниям, требовательность которого не принижала людей, а наоборот, поднимала в их собственных глазах. «Мы всегда с нетерпением ожидали Вашего приезда в школы. А быть у Вас — это означало вынести что-нибудь полезное и нужное», — так писали мариупольские учителя своему инспектору. И дальше: «Каждый обиженный находил у Вас защиту, хотя бы это даже и отражалось на Вашем положении» Простота и приветливость отличали Александра Алексеевича в его отношениях с людьми, стоящими ниже его в служебном положении. Вот маленький эпизод, который говорит об очень многом — об уважении его к человеку. Это было в Корчеве. Кончилось заседание Попечительного совета Корчевской женской прогимназии. Пожилой швейцар Петр Ефимович Поляков подает пальто, галоши, ботики расходящимся членам совета, помогает одеть их. Но когда он хотел сделать то же и для Александра Алексеевича, тот мягко отстранил его и сказал нет, нет! Благодарю Вас. Я сам. Вы ведь значительно меня старше».

Иначе складывались отношения Александра Алексеевича с его собственным начальством, чаще всего малокультурными, по-барски высокомерными чиновными людьми. Александр Алексеевич тяготился необходимостью служебных отношений с ними. Ему были чужды лесть, низкопоклонство, процветавшие тогда в служебном мире. Честность, принципиальность, готовность защищать права учителей, прямота в высказываниях не раз портили взаимоотношения Александра Алексеевича с начальством и приводили к конфликтам. И не случайно поэтому семье Ждановых были так хорошо знакомы те житейские невзгоды и трудности, которые связаны обычно со скитальческой жизнью. Мариуполь, Екатеринослав, село Переслав Таврической губернии, где Александр Алексеевич работал директором учительской семинарии. Затем в 1901 году высылка «по подозрению в политической неблагонадежности» в Тверскую губернию. В Твери Александр Алексеевич получает назначение на работу инспектором народных училищ уездов Корчевского, Кашинского и Калязинского с местом жительства город Корчева. И вот Корчева. Маленький провинциальный городок на берегу Волги. Тихий, зеленый, каких было немало в России в начале ХХ-го века.

Все, кто знал Корчеву, наверное, помнят Большую улицу и Каланчевский переулок. Здесь, в большом, неблагоустроенном доме домовладелицы Фруктовой и поселилась семья инспектора народных училищ Александра Алексеевича Жданова. Уезды Тверской губернии были обширными, с плохими дорогами, с далеко разбросанными среди лесов, полей и болот деревнями и селами. И теперь в любую погоду по проселочной дороге можно было встретить в пути инспектора Жданова. Новый инспектор входил во все детали школьной жизни: какова кубатура классов, освещение, вентиляция, обеспеченность топливом и пр. и пр. И одновременно: как живут учителя, в чем они нуждаются. Бывал на уроках и экзаменах.

Хорошо помнят Александра Алексеевича Жданова учительницы-пенсионерки сестры М.А. и Б.А. Веригины, М. П. Полякова, Е. С. Осипова, живущие сейчас в Конаково, а в ту пору 16-17-летними девушками работавшие учительницами сельских школ. И за их рассказами встает облик человека сильного и доброго, который «знает все на свете», замечательного учителя учителей. Не раз присутствовал он на их уроках. А бывало и так, что сам давал их, делясь с молодыми учительницами своим опытом и знаниями, знакомя их с новыми методами работы. И долго за полночь светились окна школы; шел разбор уроков, беседа, рассказ инспектора о новом, интересном и важном в педагогике, литературе, общественной жизни.

После очередной поездки в уезды весело и оживленно становится дома, в семье Ждановых. Радостно и звонко звучат детские голоса. Улыбается Екатерина Павловна. И в то же время с затаенной тревогой всматривается она в лицо мужа. Только она, да «добрейший» доктор Макаров знают, как серьезно болен Александр Алексеевич, как тяжело отзываются на его подорванном здоровье частые и длительные «инспекторские» поездки. В шумный день часто заглядывают учителя. Надолго затягивается беседа. Слышны звуки рояля. Екатерина Павловна — прекрасная пианистка, а Александр Алексеевич любит и знает музыку, особенно любит думать и отдыхать, слушая игру своей жены. Но недолог отдых. Ждет нескончаемая вереница дел. Нужно обработать сделанные во время поездки записи, продумать предложения, выводы. Ждут посетители, деловая переписка, отчетность. А дома, в кабинете, лежат книги и журналы, пришедшие по почте за время его отсутствия. И рука невольно тянется к ним. И надо помочь Екатерине Павловне, вместе с нею подумать, как выбираться из материальных затруднений: не так-то легко прожить всей семьей на одно жалование инспектора народных училищ. Не откладывая, надо поговорить с детьми, проверить, как и чем они занимались без него, что читали. Воспитанию и образованию детей в семье Ждановых уделялось исключительное внимание. Александр Алексеевич много занимался с ними сам. Дети инспектора Жданова стали впоследствии убежденными большевиками - ленинцами и в 16—17-летнем возрасте уже включились в революционную борьбу. Работа, книги, семья, друзья заполняли жизнь Александра Алексеевича. Но и в Корчеве, как и раньше в других местах, не ладились взаимоотношения инспектора Жданова с его вышестоящим начальством. Не было и не могло быть общего языка у демократа и революционера по убеждениям, интеллигента в лучшем смысле этого слова Жданова и председателя Корчевской земской управы помещика и черносотенца Корвин-Литвицкого, председателя училищного совета барона Корфа. Трудно было дышать и работать в такой обстановке. Нужна большая убежденность, твердость характера и гражданское мужество. И Александр Алексеевич обладал ими.

Таким был инспектор народных училищ Александр Алексеевич Жданов. И сейчас, спустя более полувека после его смерти, хочется отдать дань уважения и признательности ему, его труду, воле и гражданскому мужеству. Такие люди, как А.А. Жданов и многие другие учителя, трудившиеся в железных тисках самодержавия, работали не только на свое время, но и на социалистическую революцию, на нас, на светлое коммунистическое «завтра» своей Родины.

Детство, много трудного и печального было в нем. Но было и то главное, что создает атмосферу счастья в семье, дружба, уважение, глубокая привязанность друг к другу. 18-летней девушкой москвичка Катя Горская сталаженою студента Александра Жданова. И с тех пор она его верный друг и помощник. Шли годы. Рождались дети. Все больше становилось забот и тревог. Но в семье Ждановых никогда и никто не жаловался. Житейские трудности и невзгоды было принято переносить весело, подшучивая над собой. Таким был характер отца. Таким же стойким и мужественным характером обладала и мать.

Мариуполь, ныне г. Жданов. Здесь в 1890 году в семье Ждановых родился сын. Назвали его Андреем. Теперь в семье было четверо детей. Старшей, Тане, 5 лет. Помнится, домик на окраине города, сад со столетними деревьями, крутой обрыв, с которого была видна безбрежная гладь моря. Солнце, воздух, запах моря. И люди: грузчики, портовые рабочие, матросы, рыбаки, — чья жизнь неразрывно связана с морем. Маленькому Андрею было всего 7 месяцев, когда отец получил перевод по службе в г. Екатеринослав (ныне Днепропетровск). Трудным было это время для семьи. Тяжело болела мать, и дети долго оставались без нее. Отец подолгу бывал в инспекторских поездках по уезду. Но, возвращаясь, он почти все свое свободное время отдавал детям. Частoходили они на берег Днепра, к днепровским порогам. В памяти осталась бурная река, шум воды, бьющейся о пороги, парк с могучими вязами. Запомнились и яркие впечатление улицы. Вот ведут под конвоем заключенных, и дети хватая что есть съестного, выбегают к ним. Вот проходят бродячие артисты с шарманкой, и полуголодные ребята «циркачи» потешают зрителей. А вечерами на скамеечках у домов отдыхают рабочие люди и говорят о чем-то своем, наболевшем, и поют свои песни. Впечатления накапливаются, возникают вопросы: почему, как, зачем? Отец правдиво и понятно отвечает на них. И снова переезд.

В 1899 году Александр Алексеевич назначается директором учительской семинарии в селе Преслав Таврической губернии. Новые места, новые люди. Состав учащихся семинарии был очень разнообразным: болгары, сербы, украинцы, греки и т. д. Дети быстро привыкали к веселой и приветливой молодежи. Вместе со студентами они ходили на экскурсии, работали на бахче и в садах, занимались гимнастикой. Вместе с ними пели их песни. В это время как-то незаметно они выучились читать и писать. Андрюше тогда было 4 года. «Он рос живым общительным и добрым ребенком, — вспоминает его старшая сестра Татьяна Александровна Жданова, — очень привязывался к людям, не терпел, когда обижали животных. Грубость и жестокость вызывали у него гнев и слезы. В 4 года он хорошо читал, и. обладая прекрасной памятью, почти слово в слово повторял прочитанное». Здесь, в Преславе, прошли 1899 и 1900 годы, а в 1901 году в учебный округ поступил донос на директора Преславской семинарии. Его обвинили в недозволенных разговорах с учащимися и в том, что он давал им для чтения запрещенную литературу. За доносом последовала высылка из Таврическом губернии в Тверскую и затем в г. Корчеву.

В Центральном архиве сохранилось заявление Александра Алексеевича Жданова в Тверскую дирекцию народных училищ с просьбой предоставить ему работу в г. Твери, где могли бы учиться его дети. Кто из корчевитян не помнит чудесный заливной луг на берегу Волги — «Озорник», — царство трав, цветов, пчел и кузнечиков. Косить здесь одно удовольствие. Под взмахами кос ложатся густые ряды трав и цветов. Бери любую охапку — и роскошный букет готов. А по взгорью алеет земляника. Внизу серебрится Волга. Как хороша, как манит она к себе в жаркий июльский день. И, конечно, особенно весело и интересно работать, если с вами отец. Казалось, он знает обо всем на свете. Знает, как растут травы и деревья. Как живут птицы и звери. Как по солнцу или по звездам определить время или ориентироваться в пути. Для отца природа была как интересная книга, в которой каждая страница таила что-то чудесное. И не удивительно, что, слушая отца, дети про себя решали: буду ботаником, зоологом, астрономом, путешественником... Так незаметно, без всякого внешнего насилия в них рождалось и крепло стремление к знаниям, интерес и любовь к природе и науке. А там и август, грибная пора. Bсeдальше и дальше становятся лесные походы детей. И вот уже обследованы все окрестные леса и «пустоши». Хорошо знакомыми стали Порядинки и Шумново, Мошковский и Харловский бор, Зыбанские и Новосельские «пустоша» и «мхи». И теперь даже самые младшие в семье со знанием дела обсуждают предстоящие грибные и ягодные маршруты. Красива дорога, обсаженная вековыми березами, что ведет на Большое Новоселье. Деревья эти — свидетели крепостного права в этих местах. Когда-то здесь было имение П.А. Яковлева, близкого родственника Александра Ивановича Герцена. Бродил по этой березовой аллее маленький Саша Герцен. Бывал он и в Корчеве, навещал свою «корчевскую кузину» Таню Пассек.

Большой радостью для детей была покупка лодки. Яркой краской вывели они на ее борту гордое имя «Форвертс» («Вперед»). Теперь особенно пригодились рассказы и советы матроса Михаила Спиридоновича Мартынова, работавшего на корчевской пристани. Давно уже дети дружили с ним. Любили слушать рассказы этого много повидавшего человека, замечательного мастера на все руки. Грести, рулить, ставить и управлять парусами — всему этому научились дети от «Спирыча». На всю жизнь запомнились счастливые часы, проведенные на Волге. И ранние утренние зори, и тихие вечера, и азарт рыбной ловли, и костер на берегу. Счастливая, невозвратимая пора детства, когда на душе светло и покойно, а если порою и сожмет сердце горечь беды или обиды, то верится, что все это временно, что правда и добро будут торжествовать в мире. И снова осень. Все холоднее. Все чаще непогожие дни. И не тянет к себе посуровевшая Волга. Все реже собираются дети под старой развесистой ельюна конце огорода, излюбленном месте своих игр и задушевных разговоров. В семье Ждановых готовятся к зиме. Убирают с огорода овощи, картофель. Закрывают «слухи» у подвала. Вставляют зимние рамы. Под навесом сарая сложены белые, плотные кочаны капусты. И вот уже далеко разносится веселый и ритмичный перестук сечек в низеньких и широких кадушках, которые няня почему-то зовет «окоренками». Смех, шутки, песни. Это и труд, и веселый семейный праздник. И снова зима. Прошел еще один год жизни, и еще на один год стали старше юные Ждановы. Как-то незаметно и очень рано перешагнул порог своего детства и самый младший в семье — Андрей. В 9 лет у него уже свои увлечения и интересы, свои любимые занятия.

Сохранились дневники, в которых 9-летний мальчик записывает свои впечатления дня, наблюдения, мысли. Любимыми книгами его в это время были «Зеленое царство» и «Беседы о русском лесе» Кайгородова. «Звездное небо», «Астрономические вечера» и другие научно-популярные книги по астрономии Клейка Фламмариона и др. Под руководством отца Андрей научился вести метеорологические наблюдения. Каждый день в определенные часы бежал он к своим приборам «снимать показания». Вел дневник фенологических наблюдений. И вот уже становится постоянным корреспондентом профессора Кайгородова, периодически получает от него задания и выполняет их.

Зима. Теперь главное занятие детей — учение. Отдохнувшие, физически окрепшие и повзрослевшие с увлечением берутся они за книги, учебники.

Книги. С самых ранних лет в детях воспитывалось уважении к ним, к печатному слову. Кабинет отца со стеллажами, заполненными книгами, всегда казался им самым интересным местом в доме. Теперь он открыт для них. Они следят за порядком в расстановке книг, пишут на них карточки, помогают отцу в переписке бумаг. Незаметно выучились они и печатать на гектографе, том самом, который впоследствии, в юношеские годы, так пригодился им в Твери для печатания революционных листовок и прокламаций. Оберегая мир детства, стремясь сделать его радостным и счастливым, родители в то же время не отгораживали детей от окружающей жизни. Пусть видят ее такою, какая она есть со всеми ее противоречиями и трудностями. Только надо помочь им правильно разобраться и понять то, что они видят. И все чаще и серьезнее становятся беседы отца и матери с детьми. Очень рано их начинают знакомить и с книгами, пробуждающими социальное сознание. Отец хотел, чтобы дети выросли не пассивными созерцателями жизни, а волевыми, сильными людьми, активными борцами за народное счастье. В доме имелась и нелегальная литература, в частности произведения Маркса; Энгельса, Ленина, сочинения Герцена, запрещенные журналы, газеты листовки. Часть их сохранилась за обшивкой дома, часть — на чердаке в специально сделанном для этого тайнике. Надолго запомнилась детям тревожная ночь, когда в ожидании обыска они помогали отцу сжечь часть журналов и книг. Дети уже понимали события, происходящие в стране.

Русско-японская война, революция 1905 года, разгром ее, волнения крестьян в уезде, все это не проходило мимо внимания их и заставляло пытливо и вдумчиво всматриваться в окружающее. Особенно чутким и впечатлительным был Андрей. В нем рано пробудился интерес к социальным вопросам. Если в раннем детстве картины нищеты, бесправия и несправедливости вызывали у него гнев и слезы, то теперь он стал как-то по взрослому сдержаннее в проявлении своих чувств, но тем острее и напряженней работалапытливая, детская мысль, тем настойчивее становились вопросы: почему так, что же делать? Ответить на них помогал ему отец. Не случай, но поэтому впоследствии в своей автобиографии видный деятель Советского государства и Коммунистической партии Андрей Александрович Жданов написал: «с теорией революционных и социалистических учений и, в частности, революционного марксизма ознакомился от отца». Беседы с родителями, чтение, тревожная обстановка в стране, все это формировало мировоззрение и отношение к жизни юных Ждановых. Так детские годы готовили их к трудной юности, к дороге революционеров-большевиков.

В 1907 году Ждановы отправили старших дочерей — Татьяну и Анну учиться в Москву. Увеличились расходы, стало труднее жить. Между тем здоровье Александра Алексеевича все ухудшалось. Частые и длительные поездки в любое время года, в бездорожье и ненастье давали себя знать. Обострился суставной ревматизм. Стало сдавать и сердце. Болезнь порою надолго приковывала его к креслу в его кабинете. Лежать он не мог, мешала тяжелая одышка. Частым гостем в доме стал теперь доктор Михаил Иванович Макаров. Грелка, компрессы, лекарства, короткий отдых. Потом временное улучшение. И снова работа. Снова дороги. Александру Алексеевичу могли еще помочь только длительное и систематическое лечение и продолжительный отдых, то, чего как раз он и не мог иметь.

В марте 1909 года инспектор Жданов возвращался из очередной поездки по сельским школам. 9-го марта он писал Андрею: «Сейчас мы в Горицах. Едем в Красное. Заеду еще в Стоянцы. Были в Алфатове, Сельце, Погорельцах, Веднове, Сутоках. Все благополучно. Возвращаюсь домой около субботы. А. Жданов». Это было его последнее письмо. При переезде через Волгу в темноте лошади провалились под лед. Жданов, стоя по пояс в воде, помогал ямщику. Домой он вернулся совсем больным. 10-го марта 1909 года Александра Алексеевича Жданова не стало. Умер он в возрасте 48 лет.

Страшное горе пришло в семью. Трудно, невозможно было себе представить жизнь без отца. Особенно велико было нервное потрясение Андрея. Он долго не мог есть и пить, не мог взяться за книги, за работу. Никаких сбережений в доме не было. Чтобы похоронить отца, пришлось входить в долги. Похоронили Александра Алексеевича на корчевском кладбище. Семья, учителя и ученики городских и окрестных сельских школ провожали его в последний путь.

В 1910 году семья Ждановых переехала на жительство в г. Тверь. Закончилось детство. Впереди юношеские годы. Жизнь продолжается, и надо, было прожить ее так, как хотел бы этого отец. Тверь. Старинный русский город. Губернский центр. Текстильные фабрики, завод, торговые ряды. Главная улица — Миллионная. Окраины — рабочие слободки: бараки, деревянные покосившиеся домишки, огороды, переходящие в поля. Здесь, на улице Федоровская слободка, после переезда в Тверь, в 1910 году и поселилась семья Ждановых. Тяжело сказалась на всей семье смерть отца. Все чаще стала прихварывать Екатерина Павловна. Как-то сразу повзрослели дети. Особенно изменился Андрей. Исчезла мальчишечья веселая непосредственность. Он стал молчаливым, сдержанным. Что-то новое появилось во взгляде его глаз, в поведении, в отношении к окружающим. И это новое чувствовали прежде всего мать и сестры. С мнением его считалась вся семья. От него ждали совета и помощи. И, наверное, Андрей принимал это, как естественное, само собой разумеющееся: он был единственный мужчина в семье. В свои 14 лет стал взрослым. Старшая сестра Таня, окончив в 1911 году гимназию и сдав необходимые экзамены, получила права учительницы. В память об отце она уехала работать в Корчевской уезд. Была назначена в школу села Погорельцы. Младшие сестры — Анна и Елена учились. Андрей, отлично сдав экзамены, был принят в Тверское реальное училище. Материально жилось нелегко. Пенсия за отца, помощь Тани, ежемесячно присылавшей семье более половины своего жалования, да изредка заработок матери, хорошо знавшей языки и превосходной музыкантши, при случае дававшей уроки, — были источником существования семьи. Благодаря отличной подготовке, полученной в детские годы в семье, Андрей Жданов знал намного больше, чем все его сверстники. С детства привитая любовь и интерес к знаниям, исключительное трудолюбие, наряду с блестящими способностями, быстро выдвинули его в число лучших учеников Тверского реального училища. Он переходил из класса в класс первым учеником и окончил училище с высшей наградой. Посторонним людям казалось, что этот сдержанный и серьезный юноша полностью погружен в науку, что кроме науки для него не существует ничего. На самом деле это было не так. Математика, астрономия, естествознание по-прежнему интересовали его. Но в еще большей степени интересовали вопросы социологии, законы развития общества, связанная с ними судьба человека. Мысли и чувства, зароненные отцом в детскую душу, не могли погаснуть.

Все чаще Андрей задумывался над жизнью. Юность — пора, когда восприятие жизни особенно остро, когда человеческая мысль особенно пытливо и настойчиво стремится разобраться в самых главных вопросах жизни — честь, долг, счастье, — тех самых, oт решения которых зависит выбор жизненного пути. Волнуют они и юного Жданова. О глубине и серьезности юношеских исканий даст представление частично сохранившаяся переписка его с Верой Охотиной, гимназисткой, с семьей которой была дружна и близка семья Ждановых. «Вы спрашиваете, когда человек счастливее, в детстве или в юности? — пишет А. Жданов в одном из своих писем к В. Охотиной.— Да, в детстве счастливее, и уже тем, что не видит сложного механизма жизни со всеми ее трудностями и горем. Сознательная жизнь приносит свои радости, но еще больше она приносит тревог и горя». «Что самое трагическое в жизни? Самое трагическое совершается незаметно для человека, это засасывание его в тину обывательщины, когда человек в юности мечтает об идеалах, стремится сделать что-то большое, хорошее, а затем становится самым обыкновенным обывателем, с самыми обыкновенными, по большей части, животными инстинктами».

В 1912 году Андрей Жданов принимает участие в организации социал-демократического кружка среди учащейся молодежи. В это время Тверская организация РСДРП(б) была достаточно сильной и разветвленной и имела большое влияние на рабочих, крестьян и учащуюся молодежь. По заданиям ее кружковцы вели революционную пропаганду среди рабочих и молодежи, печатали на стареньком гектографе Ждановых листовки и прокламации, выполняли и другие задания. «Шарманка заведена ...понимаешь?» — пишет Андрей своей старшей сестре Тане в одном из своих писем.

В это время Татьяна Александровна Жданова работала учительницей в селе Погорельцы Корчевского уезда. Нелегко начиналась ее самостоятельная трудовая жизнь. Выросшая в революционно настроенной семье, она с детства усвоила идеалы отца. И характер у нее был отцовский: независимый, свободолюбивый, принципиальный. Столкновения с окружающей средою были неизбежны. И вскоре они начались. В школе преподавал «закон божий» молодой, но чрезвычайно невежественный самоуверенный и грубый до нахальства «батюшка», некий Голиков. С первых дней появления в школе молоденькой учительницы он стал с особым подозрением присматриваться к ней. Не спрашивая разрешения, он то и дело появлялся в классе на ее уроках, вмешивался в работу, часто пытался срывать уроки, заменяя их своими под предлогом, что у него «неотложные требы". Отношения все обострялись. «Не совсем педагогично было дискредитировать «батюшку» в глазах детей» - вспоминает Татьяна Александровна, но однажды мне пришлось потребовать, чтобы он удалился из класса». А когда это повторилось второй раз, да еще за этим последовал отказ учительницы водить детей в церковь и на исповедь, рассвирепевший «батюшка» написал на молодую учительницу донос в Училищный совет. Татьяна Александровна Жданова была уволена с работы. Приказ об увольнении и публичный выговор были зачитаны в присутствии учителей окрестных школ, специально собранных для этого случая. «И смотрели они тогда на меня, — говорит Татьяна Александровна, вспоминая это судилище, — с каким-то страхом как на государственную преступницу». Так начиналась ее самостоятельная жизнь.

1914-й год. Первая мировая война. В Тверь, как и в другие города страны, уже с первых дней войны начали прибывать поезда с ранеными. Было открыто несколько госпиталей. В одном из них, солдатском, стали работать сестрами милосердия Анна и Елена Ждановы. В то время одним из руководителей Тверской организации РСДРП(б) был Александр Иванович Криницкий. Часто встречались с ним и сестры Ждановы. После одной из таких встреч Елена Жданова писала: «Найдутся такие, что назовут нас безумцами. Но так бывает всегда, при всяком начинании... Но что нам они? Перед глазами тысячи трупов. Слышны стоны раненых. Видишь страдания народа. Нет, только его мнение, его любовь дороги и нужны нам. С ним надо быть в это тяжелое время». И все свои силы они отдавали уходу за больными и ранеными. Все время проводили в госпитале, соединяя свою непосредственную работу с революционной пропагандой среди больных и раненых солдат. Часто в госпитале бывал и Андрей Жданов. Ему было поручено заведовать «волшебным фонарем». Никто не подозревал, как тонко и умело это невинное занятие превращалось в серьезную пропагандистскую работу. Андрей Жданов был глубоко убежден в том, что начавшаяся война есть гнусное преступление царского самодержавия против народа. И он изо дня в день разъяснял солдатам позиции большевистской партии в этом вопросе, ее призыв: имея оружие в руках, повернуть его на главного врага народа — царское самодержавие, превратить войну империалистическую в войну гражданскую. Через некоторое время до начальства госпиталей через осведомителей стали доходить сведения о том, что среди солдат ведется социал-демократическая пропаганда. Началась проверка. От всех работников госпиталей, в том числе и от сестер милосердия, были потребованы справки об их политической благонадежности. Представить требуемые свидетельства сестры Ждановы не могли и вскоре были уволены с работы.

Но не в характере Ждановых было оставаться в стороне от развертывающихся событий, быть только зрителями их. Добившись согласия партийной организации, переодетые в солдатское обмундирование, с документами на имя стрелков-санитаров Александра (Анна) и Егора (Елена) Ждановых, они направляются в действующую армию на Западный фронт. Деля с солдатами все трудности и опасности фронтовой жизни, они участвуют в боевых действиях, оказывают медицинскую помощь раненым. За храбрость и мужество они были награждены солдатскими Георгиевскими крестами 4-й степени. Будучи на фронте, они продолжали вести революционную пропаганду среди солдат. Они были своими среди своих, вместе переносили всю тяжесть фронтовой жизни, и это придавало их пропаганде особую убедительность и доходчивость. После ранения и контузии сестры Ждановы были эвакуированы в Псковский госпиталь. И уже после излечения вернулись в Тверь. В годы империалистической войны Тверская партийная организация принадлежала к числу сильных организаций нашей партии.

В конце 1914 года быт избран новый состав Тверского комитета большевиков. Под его руководством партийные организании вагоностроительного завода, текстильных фабрик Берга, Морозовых, Залогинц, а также большевистские группы на других предприятиях, развернули политическую работу в массах. В этот период Тверская губерния была местом ссылки многих видных революционеров. В конце 1914 года в Тверь под строгий надзор полиции был выслан Виктор Эдуардович Кингисепп, один из организаторов и руководителей коммунистической партии Эстонии.

В 1915 году в Твери появилась большая группа латвийских большевиков. В их числе были П. Викман, Р. Викман, Э. Вилкс, Э. Звиргздынь, Д. Машул и другие. Связавшись с Тверской партийной организацией, они также включились в политическую работу. В Тверь из Петрограда и Тулы были высланы 16 членов партии, которые оформились в отдельную подпольную большевистскую группу.

Силы большевиков росли. В сентябре 1915 года около железнодорожной станции была проведена общегородская партийная конференция. На ней были обсуждены важнейшие задачи партийной работы и приняты решения, определившие задачи тверских большевиков. Всего в организации тогда было уже до 60 членов партии. В это время в Твери работали два подпольных политических кружка учащейся молодежи. Одним из них руководил Александр Иванович Криницкий. В это кружок входили гимназисты старших классов, учащиеся семинарии и реального училища, в том числе Андрей Жданов, Николай Патрикеев, Елена Троицкая, Николай Константинов и другие. Во втором кружке, тесно связанном с первым, состояли учащиеся седьмых – шестых классов, среди которых были Петр Поспелов, Александр Горкин, Михаил Константинов (Михеев), Генрих Кадзевич и др.

В 1915 году после окончания средних учебных заведений часть молодежи уехала из Твери для продолжения образования в Москву и другие города. Уехал и Андрей Жданов. Но вскоре по требованию Тверской партийной организации он и Николай Патрикеев вернулись в Тверь для подпольной революционной работы. Вернувшись, они прежде всего восстанавливают связь второго кружка учащейся молодежи с большевистской организацией, порвавшуюся в связи с арестом А. И. Криницкого. Принимая в свои ряды учащуюся молодежь, тверские большевики рассчитывали на то, что из этих грамотных, начитанных и энергичных юношей и девушек выдвинутся способные партийные пропагандисты. Участница этих событий Елена Троицкая вспоминает: «Из учащейся молодежи, связанной с Тверским комитетом РСДРП(б) были организованы коллегии пропагандистов и техников. В первую вошли Андрей Жданов, Николай Патрикеев, Петр Поспелов, Михаил Константинов (Михеев), Александр Горкин; во вторую — Генрих Кадзевич, Лев Громам и другие». Члены коллегии техников печатали листовки и распространяли их на заводах и фабриках. Они сами сделали тапирограф, а массу для него варили на лампе-«молнии» на квартире Петра Поспелова». Текст для листовок писал чаще всего Андрей Жданов. Члены пропагандистской коллегии получали нелегальную литературу, в том числе заграничный «Социал-демократ». Пользуясь этими материалами, они вели разъяснительную работу среди рабочих и солдат. «Все мы были связаны тесной дружбой, — вспоминает про эти годы Татьяна Александровна Жданова. — Часто собирались, читали, спорили. У Андрея Жданова и Николая Патрикеева были прекрасные голоса. И мы любили слушать революционные и народные песни в их исполнении». Тверские большевики в те годы были тесно связаны с Петроградским комитетом партии, получали от него большое количество литературы, листовки нелегальную газету «Пролетарский голос» и др.

Революционная деятельность тверских большевиков подготовила новый подъем борьбы рабочих и крестьян в Тверской губернии против царского самодержавия и их активное участие в Великой Октябрьской социалистической революции.

В марте 1916 года Андрей Жданов был введен в состав членов Тверского комитета РСДРП(б). Ему было 20 лет. К концу года он был мобилизован в армию и после прохождения трехмесячной школы прапорщиков в г. Тбилиси, был назначен в Зауралье, в расквартированный в г. Шадринске 139-й запасной пехотный полк. 4 марта 1917 года в полку был организован Совет солдатских депутатов. Председателем его солдаты единодушно выбрали Андрея Жданова. Жизненный путь Андрея Александровича окончательно определился: партийная и государственная работа стала делом, которому он отдал всю свою кипучую энергию, знания, силы, всю жизнь.

Дудкина С. А.А. Жданов // Заря.-1970.- сент.